Едем в лифте: мальчик с пучком ваты в ноздре, его мама и мы с женой. Мальчикова мама возраста лейтенантского, но на сына смотрит по-подполковничьи (т.е. строго, но ласково).
— Что, — говорю пацану, — мамка в нос дала?
Вылупился на меня, молчит, подозревает подвох. Я (на полном серьёзе) продолжаю:
— Не переживай — это нормально. Меня жена тоже лупит.
Пацан переводит взгляд на супругу, взглядом прикидывает разницу в весовых категориях. Вижу — не верит.
— Ты, — продолжаю, — не смотри, что она маленькая. Сильная, как трансформер. У тебя, вон, одна ватка в носу, а у меня, если разозлится, из каждой ноздри по рулону.
Мальчикова мама жмёт сына к себе, по вязаной шапочке гладит — пытается вину замять. В паузах косится на меня, улыбается. Я (из вежливости) улыбаюсь ей. Жена моя улыбается сама себе, но не так, как мне нравится — куда-то под себя улыбается. Выруливаю дальше, за нейтральную зону:
— Видишь, — говорю пацану, — как мама тебя любит, бережёт, ударяет вполсилы. Хорошая она у тебя. Мне бы так.
Пацан начинает говорить, но провокация прерывается — наш этаж.
Мы выходим, мальчик с мамой уезжают дальше.
— Значит, так ты в лифтах ездишь? — недобро-ласково интересуется жена. — Луплю, значит?
— Ну я это образно, — говорю. — А в целом, да, виноват, готов понести наказание. Но ты же меня тоже любишь?
— Вполсилы не будет — сам напросился. Я лучше потом поглажу.
— Ты, — заискиваю поспешно, — сильная, но справедливая. Ты меня от любых мамочек защитить можешь. Я за тобой, как за…
Дальше текст обрывается. Воспоминания как в тумане.